|
читальный зал > Чиф |
||
|
Чиф.
(Фотография на главной странице работы Tais)
Виктор как всегда торопился, наскоро запил бутерброд крепким чаем, выбежал на улицу. Ранний автобус, набитый такими же, как он заспанными людьми, вперевалку тащился до последней станции метро. Дальний, но совсем не новый район, где Виктор ютился с женой и ее родителями, имевшими еще двух младших детей, слыл самым криминальным в городе. От нечего делать, сквозь пелену еще не растворившегося сна, Виктор вглядывался в лица соседей по автобусу и словно видел каждого насквозь. И это его удручало, ведь все они несли на себе печать обреченности и усталости. Только одно лицо привлекло его внимание необычным блеском в зеленых глазах. За спиной девушки висел кожаный рюкзак, из которого высовывался кончик хлыста. Виктор улыбнулся, на него словно пахнуло таким родным и знакомым запахом конюшни, он поправил сумку на плече и сделал один шаг в ее сторону. Девушка смотрела в окно и на Виктора не обращала никакого внимания. Виктор мысленно пожал плечами. Девушка как девушка. А вот и метро.
На конюшне работа кипела вовсю. Лошади уже хрустели сеном, некоторых успели почистить перед утренней работой. Их шерсть лоснилась, хвосты были разобраны, глаза чисты и игривы. На Виктора сразу набросился хозяин Чифа, конкурного коня, у которого после недавних соревнований начались серьезные проблемы с ногами. Точнее, с одной. Поначалу решили, что Чиф потянул плечо, когда грохнулся посередине системы высотой 120 см. Но Виктор посоветовал сделать рентген копыта, и он действительно показал гематому. Теперь хозяин Чифа вытрясал из Виктора душу, надо ли делать коню операцию, или рассосется само. Виктор зашел в денник к вороному, почти без отметин, коню, похлопал по шее и осторожно «попросил» дать ногу. Копыто грелось, боль струилась из него теплом, и обычно приятное, оно обжигало пальцы кузнеца, озябшие и еще не согревшиеся с улицы. - Не знаю, Сергей Васильевич, не знаю, решать вам, я б все-таки попробовал обойтись без прокола. – Виктор отпустил копыто, но Чиф не торопился ставить его на опилки, все еще держал на весу. В глазах коня, казалось, была тревога и ожидание помощи. Виктор и хозяин старались в них не смотреть. - Двадцатого, что есть через две недели, предстояли старты, которые открывали победителям дорогу на чемпионат России. Теплов был из тех, у кого самолюбие настолько огромно, что целью его жизни стало достижение самых больших высот во всем – в бизнесе, в семье, в спорте. У него все должно быть самое лучшее, так он считал, и добивался этого, как ни удивительно. Имея трех элитных лошадей, он держал их в небольшой, но самой дорогой конюшне, пока его собственная – на 40 голов с манежем, бассейном, лазаретом и отдельным домом для персонала – строилась за городом. Чиф был лучшим, даром что выводной из Голландии, стоивший не одного «мерседеса», но, как оказалось, обладающим весьма хрупким здоровьем. А теперь еще и нога. Теплову было на что злиться, Виктор это понимал. Он также понимал, что случись что на операции (конь вообще мог не выдержать наркоза) Теплов его не убьет, конечно, но покалечить может. Виктор в свои тридцать лет был одним из лучших в городе кузнецов, чем был обязан опыту своих отца и деда. Дед вообще был личностью легендарной, его любил и очень уважал сам Семен Михайлович Буденный, отец ковал не одного победителя дерби, был универсалом, расчищал и рысаков, и скакунов, а Виктор знал о ковке уже почти все, его услугами пользовались лучшие спортсмены города. Но как ни странно, денег и счастья это ему не приносило. Виктор мечтал уехать учиться в Финляндию или Германию, и очень надеялся, что Теплов даст ему на это денег. Лошади Виктору успели надоесть еще до рождения. Он так и не научился ездить ни верхом, ни в качалке, но лошадь, тем не менее, знал, хотя и слегка ненавидел. Но идти работать слесарем, к примеру, (больше он ничего не умел) было еще хуже. Лошади давали хороший доход, но все деньги уходили куда-то в пропасть бесконечного лечения отца жены, второй год умиравшего от рака. Обстановка в доме была соответствующей, и Светлана, зараженная этим духом уныния и обреченности, все время находила повод для ссоры и недовольства. От Виктора пахло железом, потом и конюшней, Светлана была женщиной, претендующей на изысканность и вкус. Целью жизни стала заграница. Теплов был тем мостиком, который перебросит их из медленно тлеющего настоящего в яркое радужное будущее, где нет запахов смерти, разложения, страха перед будущим, есть спокойная радость и уверенность в грядущем. Теплов уже давно умчался в сопровождении охраны на своем красном «мерседесе» с мигалкой, а Виктор все стоял напротив денника Чифа. Конь дремал, оттопырив нижнюю губу, поджав больное копыто. До двадцатого всего две недели. Чиф должен быть в форме, иначе… Мысль, о том, что может сделать Теплов с ним и с его мечтами заставила Виктора выйти из оцепенения. Он почувствовал, что ноги не очень-то слушаются его, и нетвердой походкой направился в каптерку, где был телефон. Нужно вызывать ветеринара. Последнее слово за ним. Забоев, сам предложивший прокол, беспокоился не меньше Виктора. Конечно, это не в чистом виде операция, но риск был большой, усиливавшийся чудовищной стоимостью лошади и страхом, который внушал ее хозяин. Здравствуй, дорогой! Что такой грустный сегодня? – Забоев немного подыгрывал своему образу джигита, хотя сам родился и вырос в городе. У него были жилистые крепкие руки, веселые глаза и большой постоянно оскаленный рот, в котором редко когда не торчала сигарета. От дыма он постоянно прищуривался, и оттого становился похож на разбойника из сказки, не хватало только пары пистолетов за поясом и золотых зубов. Виктор вздрогнул от резкого с хрипотцой голоса Забоева и сказал: - Привет. Я ж тебе по телефону сказал, Теплов был с утра, ему конь нужен в порядке к двадцатому. А ему еще ехать надо 300 км. в коневозе. Что будем делать? Операцию решили делать на следующий день. Чиф был спокоен, когда ему вводили обезболивающее, решили делать под местным наркозом. Забоев в голубой пижаме, как мысленно окрестил ее Виктор, колдовал над копытом коня, вытягивая из его больного нутра – из суставной сумки – сгустки крови специальным шприцем. Чиф стоял в железном боксе, с опаской водил глазами по людям, суетящимся вокруг него. Виктор больше всего опасался, что конь начнет биться, но тот был на удивление спокоен. Через час все было кончено. Забоев снял перчатки и закашлялся, выбежал в коридор и закурил. Ему долго не удавалось поджечь сигарету, то ли бензин в зажигалке кончился, то ли кремень стерся, то ли еще что мешало… Виктор с коноводом увели коня в денник, насыпали ему полную меру овса и открыли кран автопоилки. Теперь Чиф будет отдыхать, чтобы за неделю до стартов снова перейти к тренировкам. Виктор похлопал коня по шее и шепнул ему на ухо: «Ну, браток, не подведи! Поправляйся!». Тяжелая дверь денника с лязгом закрылась. Виктор почувствовал, как что-то задрожало слева, где сердце. В последнее время это с ним было часто, еще иногда под лопаткой, как будто кто-то там ворочался, неудобно ему было. «Пустяки», - подумал кузнец и побрел переодеваться. Забоев обещал подбросить до метро. Славно, хороший мужик Забоев, надо будет в гости позвать как-нибудь, хотя нет, что я, какие гости! Виктор вспомнил о неубиваемом запахе лекарств и угасания в своей квартире и в очередной раз пожалел, что он пошел на поводу Светы, и они с ее родителями не разъехались сразу, как поженились. Света встретила Виктора рассеянным и чуть виноватым взглядом, что ей было несвойственно. Но скрывать она ничего не умела, Виктор, умевший видеть настроение и мысли людей, особенно остро чувствовал ее состояние и то, что с ней происходило. Со Светланой что-то было не так. Захочет – расскажет сама. Нет – и не надо, мне хватает своих проблем, - решил про себя Виктор. - У нас вчерашний борщ, будешь? Света сказала, что все по старому, в клинику ложиться не хочет, а пора уже, весь день смотрел старые фотографии и еще передачи, сейчас вот «Жди меня», и глаза все время красные. Мама Ирина Константиновна уехала на дачу забирать яблоки, и кто ее гонит в такую погоду за тридцать километров, там пока натопишь, полдня пройдет! Стоя у плиты и высекая из электрозажигалки искру, Светлана бурчала себе под нос невнятные слова, поджимая, как давеча конь, то одну ногу, то другую, так как стояла босиком на холодном ленолеуме. Видимо, валялась на диване и забыла надеть тапки, как всегда, о чем думает? Виктор подумал, что сам вложил в голову жены эту мысль и в очередной раз почувствовал, что обладает какой-то странной властью над людьми. А еще над тем, почему люди его сторонятся, хотя приятелей много, друзей нет, и когда он едет в метро, рядом с ним всегда занимают место только в последнюю очередь. А еще он подумал о Теплове и почувствовал, что у него с ним ничего не выйдет, потому что… А вот почему, осталось непонятным. Время, конечно, покажет, Теплов все-таки человек, если можно так сказать, даже надежный, хотя хам и жлоб. Но ему можно верить. Главное, чтоб с Чифом все было в порядке. Сергей Теплов ехал на встречу. Как нередко бывает, по встречной полосе на приличной скорости, объезжая застывшую в оцепенении вереницу машин. Сирена противно завывала. Теплов был одним из министров в правительстве города, владельцем завода, газеты и яхты, а также много чего еще. Но он хотел, чтобы его признавали везде и всюду как выдающуюся личность, он мечтал стать лучшим в России конкуристом, и эта мечта могла осуществиться. Затем в его планы входила кругосветная регата. Он также неплохо рисовал, и сам Говорухин как-то похвалил его натюрморт. Картины свои он дарил деловым партнерам и любил, когда в кабинетах его подчиненных висело что-то, написанное им самим. Он платил немалые деньги, чтоб удостоиться какой-либо награды, неважно, что это – шашка из рук казачьего атамана или мальтийский крест. Но больше всего ценил он те награды, которых смог добиться действительно трудом и умением. Чиф был его надеждой, любимцем и партнером. Пожалуй, это был единственный его друг и единственная душа, которую он любил. Больше Теплов не любил ничего, но имел все. Конечно, у Теплова были враги, много врагов. И охрана у него была соответствующая. Он как-то особенно не переживал за свою безопасность, даже любил играть с жизнью, рисковал, относился к смерти легко, как к факту, от которого не спрячешься. И все-таки, одно дело прыгать с парашютом или брать барьеры, другое – подставляться под пули… Это вам не пейнтбол, который, Теплов, кстати, очень любил и заставлял играть в него двадцать своих подчиненных. Впрочем, они это делали охотно. Нынешняя встреча была неприятной необходимостью. Нужно было сказать одному человеку что он не прав, и что если он и дальше будет вести себя как свинья, у него будут проблемы. Неважно, какие, надо напустить туману и сгустить краски. Все они, в общем-то, трусы, хотя и строят из себя суперменов. Теплов не боялся ничего, поэтому его боялись все, и он к этому привык, весь излучал холод и властность. Если б еще немного воспитания и манер, был бы дон Корлеоне или даже круче. Чиф поправлялся, его уже начинали втягивать в работу, правда, еще не прыгали. Теплов собирался наутро поехать на нем в лес, дать коню расслабиться и погалопировать на воздухе, благо стало не так холодно и дожди прекратились. «Надо будет все-таки отправить парня учиться, - подумал Теплов о Викторе, - а ветеринару не забыть коньяку что ли… Или нет, он не пьет». Когда он приехал на конюшню, Чиф уже стоял поседланный и нетерпеливо переступал ногами. Теплов погладил его между ушей, конь потерся о его рукав, заглядывая в карман жилетки в поисках сахара. Теплов улыбнулся, что с ним почти не случалось, и вывел вороного в коридор. Подбежал черный пес Батон, беспородный, приблудный, каких полно на любой, даже самой крутой конюшне. Теплов хотел было отогнать собаку, но почему-то, сам себе удивившись, присел на корточки и погладил его мохнатую голову. Пес радостно завилял хвостом и чуть было не лизнул Теплова в лицо. И правильно сделал, что не лизнул… Теплов хлыстом не брезговал и ломал их об конские хребты регулярно. Выехав за ворота, где сразу начинался лес, они сначала шли медленно. Собака то забегала вперед, то возвращалась, описывая круги вокруг Чифа. Теплов прислушивался к своим ощущениям и пытался понять, жалуется ли конь на ногу, все ли так, как прежде. Ему очень нравился его ход, Чиф был очень удобной лошадью, сильной и красивой. Через десять минут они тронулись рысью. Чиф хотел бежать быстрее, Теплов сдерживал его поводом, нажимая шенкелями на бока, заставляя коня собраться и идти потише. За оврагом начиналось поле, там можно было сделать галоп. Роща заканчивалась. Вдруг Батон замер и заскулил. Теплов удивленно вскинул брови, собираясь крикнуть псу, чтоб отвалил с дороги, но вдруг он услышал совершенно не вероятные звуки, немыслимые в этой лесной тишине. Это была длинная непрерывная очередь из «калашникова», которая сразила сначала Чифа, затем Теплова, который успел выпростать ноги из стремян падающего коня, но не успел сделать и шагу, его сразила длинная очередь. Стреляли из-за насыпи, метрах в десяти. Затем настал черед Батона, который попытался убежать, но то ли сделал это слишком поздно, то ли слишком медленно. 30 выстрелов слились в один непрерывный удар. На конюшне выстрелы слышали, но значения им не придали. Только охранники Теплова всполошились, стали звонить ему на мобильный. Безрезультатно - абонент был недоступен. На машине там было не проехать, послали двух девчонок с конюшни верхами. Когда они вернулись на взмыленных лошадях, их отпаивали коньяком и валерьянкой. Только увидев их перекошенные лица, Виктор все понял – его мечты о будущем разбиты вдребезги. Забоев, единственный, кто имел отношение к медицине, констатировал смерть – всех троих. В тот день они с Виктором пили привезенный Тепловым коньяк, но до этого их долго допрашивали приехавшие большой толпой следователи. Милиционеры толклись в коридорах и мешали кормить лошадей, которые нервничали и оттого в конюшне стоял особенно резкий запах. Когда Виктор вышел из машины Забоева, побрел к метро, ему на глаза попался знакомый рюкзачок. Девушка из автобуса покупала журнал в киоске. Виктор подошел ближе. Конечно, это были «Кони и пони», на обложке журнала крупным планом фигурировала морда Чифа.
|
||
 |
|
 |
 |